Неточные совпадения
Все было то же кругом; так же нерушимо в подробностях и в общем впечатлении, как пять лет назад, лишь
гуще стала
листва молодых вязов; ее узор на фасаде здания сдвинулся и разросся.
Было очень тихо, только жуки
гудели в мелкой
листве берез, да вечерний ветер, тепло вздыхая, шелестел хвоей сосен.
Место для бивака было выбрано нельзя сказать чтобы удачное. Это была плоская седловина, поросшая
густым лесом. В сторону от нее тянулся длинный отрог, оканчивающийся небольшой конической сопкой. По обеим сторонам седловины были
густые заросли кедровника и еще какого-то кустарника с неопавшей сухой
листвой. Мы нарочно зашли в самую чащу его, чтобы укрыться от ветра, и расположились у подножия огромного кедра высотой, вероятно, 20 м.
— Примеч. авт.] Иные, еще обросшие листьями внизу, словно с упреком и отчаянием поднимали кверху свои безжизненные, обломанные ветви; у других из
листвы, еще довольно
густой, хотя не обильной, не избыточной по-прежнему, торчали толстые, сухие, мертвые сучья; с иных уже кора долой спадала; иные наконец вовсе повалились и гнили, словно трупы, на земле.
Ничто не изменилось в тихой усадьбе. По-прежнему шумели буки в саду, только их
листва будто потемнела, сделалась еще
гуще; по-прежнему белели приветливые стены, только они чуть-чуть покривились и осели; по-прежнему хмурились и соломенные стрехи, и даже свирель Иохима слышалась в те же часы из конюшни; только теперь уже и сам Иохим, остававшийся холостым конюхом в усадьбе, предпочитал слушать игру слепого панича на дудке или на фортепиано — безразлично.
Было тихо; только вода все говорила о чем-то журча и звеня. Временами казалось, что этот говор ослабевает и вот-вот стихнет; но тотчас же он опять повышался и опять звенел без конца и перерыва.
Густая черемуха шептала темною
листвой; песня около дома смолкла, но зато над прудом соловей заводил свою…
Как-то днем он долго гулял с Веркой по Княжескому саду. Уже сильно опустошенный осенью, этот чудесный старинный парк блистал и переливался пышными тонами расцветившейся
листвы: багряным, пурпуровым, лимонным, оранжевым и
густым вишневым цветом старого устоявшегося вина, и казалось, что холодный воздух благоухал, как драгоценное вино. И все-таки тонкий отпечаток, нежный аромат смерти веял от кустов, от травы, от деревьев.
Большой каменный двухэтажный дом, с башнями по бокам и вышкой посередине; штукатурка местами обвалилась; направо и налево каменные флигеля, службы, скотные и конные дворы, оранжереи, теплицы; во все стороны тянутся проспекты, засаженные столетними березами и липами; сзади — темный,
густой сад; сквозь
листву дерев и кустов местами мелькает стальной блеск прудов.
Море иногда мелькало между деревьями, и тогда казалось, что, уходя вдаль, оно в то же время подымается вверх спокойной могучей стеной, и цвет его был еще синее, еще
гуще в узорчатых прорезах, среди серебристо-зеленой
листвы.
Я сидел: над моей головой в потемневшей
листве хлопотливо ворошилась маленькая птичка; серая кошка, вытянув спину, осторожно кралась в сад, и первые жуки тяжело
гудели в воздухе, еще прозрачном, хотя уже не светлом.
Я пошел тихо и часто оглядывался, ожидая, что Валек меня догонит; однако я успел взойти на гору и подошел к часовне, а его все не было. Я остановился в недоумении: передо мной было только кладбище, пустынное и тихое, без малейших признаков обитаемости, только воробьи чирикали на свободе, да
густые кусты черемухи, жимолости и сирени, прижимаясь к южной стене часовни, о чем-то тихо шептались густо разросшеюся темной
листвой.
Река, задержанная плотиной, была широка и неподвижна, как большой пруд. По обеим ее сторонам берега уходили плоско и ровно вверх. На них трава была так ровна, ярка и сочна, что издали хотелось ее потрогать рукой. Под берегами в воде зеленел камыш и среди
густой, темной, круглой
листвы белели большие головки кувшинок.
Заметя, что хозяйка внимательно прислушивается к его словам, он почувствовал себя так же просто и свободно, как в добрые часу наедине с Евгенией, когда забывал, что она женщина. Сидели в тени двух огромных лип, их
густые ветви покрывали зелёным навесом почти весь небольшой сад, и закопчённое дымом небо было не видно сквозь полог
листвы.
Жадно пили свет солнца деревья, осыпанные желтоватыми звёздочками юной
листвы, тихо щёлкая, лопались почки,
гудели пчёлы, весь сад курился сочными запахами — расцветала молодая жизнь.
Под звуками и движениями жизни явной чуть слышно, непрерывно трепетало тихое дыхание мая — шёлковый шелест молодых трав, шорох свежей, клейкой
листвы, щёлканье почек на деревьях, и всюду невидимо играло крепкое вино весны, насыщая воздух своим пряным запахом. Словно туго натянутые струны
гудели в воздухе, повинуясь ласковым прикосновениям чьих-то лёгких рук, — плыла над землёю певучая музыка, вызывая к жизни первые цветы на земле, новые надежды в сердце.
Если смотреть на остров издали, с моря, он должен казаться подобным богатому храму в праздничный день: весь чисто вымыт, щедро убран яркими цветами, всюду сверкают крупные капли дождя — топазами на желтоватом молодом листе винограда, аметистами на гроздьях глициний, рубинами на кумаче герани, и точно изумруды всюду на траве, в
густой зелени кустарника, на
листве деревьев.
Проснулись птицы, перепархивают в
листве олив, поют, а снизу вздымаются в гору
густые вздохи моря, пробужденного солнцем.
Его всё занимает: цветы,
густыми ручьями текущие по доброй земле, ящерицы среди лиловатых камней, птицы в чеканной
листве олив, в малахитовом кружеве виноградника, рыбы в темных садах на дне моря и форестьеры на узких, запутанных улицах города: толстый немец, с расковырянным шпагою лицом, англичанин, всегда напоминающий актера, который привык играть роль мизантропа, американец, которому упрямо, но безуспешно хочется быть похожим на англичанина, и неподражаемый француз, шумный, как погремушка.
Дождь сильнее: так же шуршит и шепчет
листва, но уже
гудят низкие, туго натянутые басовые струны, а в деревянные ступени крыльца льет и плещет тяжело. Мгновениями в лесу словно светлеет… или обманывает напряженный глаз…
Артамоновы, поужинав, задыхаясь в зное, пили чай в саду, в полукольце клёнов; деревья хорошо принялись, но пышные шапки их узорной
листвы в эту мглистую ночь не могли дать тени. Трещали сверчки,
гудели однорогие, железные жуки, пищал самовар. Наталья, расстегнув верхние пуговицы кофты, молча разливала чай, кожа на груди её была тёплого цвета, как сливочное масло; горбун сидел, склонив голову, строгая прутья для птичьих клеток, Пётр дёргал пальцами мочку уха, тихонько говоря...
Град, наполнив лес ледяным шумом, просыпался быстро, но его сменил
густой ливень, дробно охлёстывая
листву миллионами тяжёлых капель, наполняя тьму сердитым воем.
Густая пыль не уносилась и не опускалась, а стояла за плетнем между прозрачною
листвой деревьев сада.
На улице — тихо и темно. По небу быстро летели обрывки туч, по мостовой и стенам домов ползли
густые тени. Воздух был влажен, душен, пахло свежим листом, прелой землёй и тяжёлым запахом города. Пролетая над садами, ветер шелестел
листвой деревьев — тихий и мягкий шёпот носился в воздухе. Улица была узка, пустынна и подавлена этой задумчивой тишиной, а глухой грохот пролётки, раздававшийся вдали, звучал оскорбительно-нахально.
Уходят. Заходит солнце, заливая пурпуром стволы берез и золотистую
листву. Над Москвою
гудит и медленно расплывается в воздухе колокольный звон: звонят ко всенощной.
Сбросив котомку с плеч, Лёнька положил на неё голову и, немного посмотрев в небо сквозь
листву над его лицом, крепко заснул, укрытый от взглядов прохожих
густым бурьяном и решётчатой тенью плетня…
Затем коляска въехала в
густые потемки; тут пахло грибной сыростью и слышался шёпот деревьев; вороны, разбуженные шумом колес, закопошились в
листве и подняли тревожный жалобный крик, как будто знали, что у доктора умер сын, а у Абогина больна жена.
Густыми толпами стариков молодежь обступила. Все тихо, безмолвно. Только и слышны сердечные вздохи старушек да шелест
листвы древесной, слегка колыхаемой свежим зоревым [Тихий ветер, обыкновенно бывающий на утренней заре. О нем говорят: «зорька потянула».] ветерком… Раскаленным золотом сверкнул край солнца, и радостный крик громко по всполью раздался.
В лесу ждала Ефрема атмосфера удушливая,
густая, насыщенная запахами хвои, мха и гниющих листьев. Слышен легкий звенящий стон назойливых комаров да глухие шаги самого путника. Лучи солнца, пробиваясь сквозь
листву, скользят по стволам, по нижним ветвям и небольшими кругами ложатся на темную землю, сплошь покрытую иглами. Кое-где у стволов мелькнет папоротник или жалкая костяника, а то хоть шаром покати.
Роскошь могучей тропической растительности этого парка развернулась во всем своем блеске перед глазами очарованного Володи видом высоких стройных разнообразных пальм с
густыми зелеными кронами, с громадными кокосами наверху, или ветвистых с сочной
листвой и невиданными плодами.
Наконец, на покатости горы показалось что-то ослепительно белое. Это Фунчаль, городок на благодатном острове. Его маленькие белые домики лепятся один возле другого, словно соты в улье, в гирлянде зелени, а над ними высокие зеленые горы, на которых там и сям красуются дачи и виллы, утопающие в
листве. На одной из гор стоит высокий белый монастырь. И все это окаймлено
густыми и кудрявыми тропическими деревьями.
Магна увлеклась состраданьем ко мне, раскрыла
густую зелень
листвы и сказала...